Давид Санчес: "Моя цель - не играть прямолинейно"

Давид Санчес - музыкант относительно молодой - ему в 2000 году исполняется 32, но уже хорошо известный и даже, в некотором смысле, модный. Он - из числа молодых саксофонистов, пришедших на широкую джазовую сцену в начале 90-х и в значительной степени и составивших собой джазовое поколение 90-х. Причем - в этом его своеобразие - он не американского, а пуэрториканского происхождения и, соответственно, вносит в свою игру много элементов музыки своей родной страны. И еще одно очень положительное его качество: в отличие от столь многих музыкантов своего поколения, он умеет играть не только громко и напористо, не только быть все время в состоянии неконтролируемой музыкальной истерики. Он весьма тонок, изобретателен и изыскан в своей игре. Иначе бы его не приглашали для записи такие звезды, как Артуро Сандоваль, Рой Харгроув, "Мингус биг-бэнд", Том Харрел, Рой Хэйнз, Кенни Баррон... Короче говоря, это - саксофонист Давид Санчес. Именно Давид - так он сам произносит свое имя.

Мы беседуем с саксофонистом Давидом Санчесом в одном из автофургонов, в которых оборудованы артистические комнаты для участников фестиваля Лайонела Хэмптона в Москоу, Айдахо. Автофургоны установлены на поле крытого стадиона, где проходит фестиваль, позади огромной разборной сцены. По ту сторону сцены - трибуны, на которых собралось почти восемь тысяч зрителей. Идет концерт, и по временам в салон фургона доносится рев толпы, приветствующей выступающих на одной сцене со звездами юных музыкантов - победителей конкурсной части фестиваля. Давид только что отыграл получасовый сет в дуэте с другим выдающимся саксофонистом - россиянином Игорем Бутманом. Настроение у пуэрториканского музыканта отличное, он все время улыбается, говорит быстро, глотая слова - хотя он и живет в Нью-Йорке с двадцатилетнего возраста, в его английском все еще чувствуется очень заметный акцент, да и говорит он очень своеобразно, пересыпая речь характерными жаргонизмами уличного нью-йоркского языка (я попытался отчасти передать особенности его речи в русском переводе).

- Привет, меня зовут Давид Санчес, я вырос в Гуайнабо, Пуэрто-Рико, ты знаешь, потом я переехал в Нью-Йорк. Я учился в Нью-Джерси в университете Ратгерс, играл с такими людьми, как Эдди Палмиери, Пакито д'Ривера, Клаудио (Родити - ред.) еще в очень молодом возрасте - на латинской сцене. Потом я поступил в оркестр Диззи Гиллеспи - это было в 1991 году. Там я был до 93-го, ты знаешь. С тех пор я играл с такими людьми, мне повезло с ними играть, с такими, как Кенни Баррон, Рой Хэйнс, Маккой Тайнер, Элвин Джонс... это классный опыт. Я уже десять, на самом деле - одиннадцать лет в Нью-Йорке живу, на самом-то деле.
Ты говоришь, что начинал на латинской сцене. Эта музыкальная культура все еще оказывает на тебя влияние?
- Определенно, определенно, конечно! Я ведь, ты знаешь, начинал как перкуссионист. Я на конго играл раньше, чем в школу пошел - и на пять лет раньше, чем взял в руки дудку. И это оказало большое влияние на множество вещей, которые я сейчас делаю - в музыке, ты знаешь, в сочинении, в моей игре, так что это очень сильное влияние до сих пор оказывает.
Какую свою запись ты считаешь лучшей?
- Какую запись? Ты имеешь в виду, собственную или с кем-то?
И то, и другое.
- Ну-у... Вот это я даже не знаю, потому что их так много... С моими собственными, где я лидер, проще - их всего четыре. Пятая еще только выйдет... в августе. Или в июле, одно из двух. Что касается моих собственных, то тут знаешь как - последний всегда лучший. На последнем я играю в необычном для себя стиле, у меня там секстет, есть моя собственная музыка, все, в общем, на очень высоком уровне. Я очень люблю предыдущую, "Обсесьон" (Давид произносит название своего альбома 1998 г. "Obsession" явно по-испански - ред.), которая в прошлом году была номинирована на "Грэмми". Она другая - в более классическом таком латин-джазовом стиле, с джазовыми аранжировками, я там сотрудничал с деревянными духовыми, со струнным квартетом... А новый альбом, который выйдет, он другой - я там иду ближе, понимаешь, к джазу, и в то же время там много всяких сложных ритмических вещей, сложных метров, полиритмов. Там у меня одну вещь играет Бранфорд, Бранфорд Марсалис, понимаешь.. Так что для меня эта запись лучшая. И потом, я очень люблю массу своих записей с кем-то. Вот например, альбом с Роем Хэйнсом - "Praise", который полтора года назад мы записали. Это великая запись, и есть еще одна великая запись, она только что вышла, альбом Кенни Баррона (он называется "Spirit Song") - там на гитаре Рассел Малоун, и Эдди Хендерсон на трубе, Билли Харт на барабанах, кто там еще был... Руфус Рейд на басу, ты знаешь... вот это классная запись получилась.
Расскажи поподробнее о том альбоме, который должен выйти.
- Там, в основном, моя постоянная группа играет. Я там почти всю музыку написал. Все вещи там очень пуэрториканские и в то же время такие, понимаешь, на джаз ориентированные. Это для меня очень совершенная запись, я там хотел, чтобы были слышны все краски, все ритмы... они так прямо в лицо тебе летят... это получается джаз, но ты, в то же время, сам себе говоришь: мужик, это же не совсем джаз, что за дела? Я хотел добиться баланса между этими двумя музыкальными мирами. Там масса фольклорных дел, понимаешь .И в то же время там слышно влияние Орнетта Коулмена, Колтрейна... и джазового мэйнстрима... Все это сразу слышно, одновременно...
Кто твои любимые саксофонисты?
- Не обязательно тенористы? Потому что я и альтистов слушаю, и вообще...
Конечно - назови всех, кого хочешь.
- Ну, конечно, Чарли Паркер. Потом - Сонни Роллинз, который - мой идол на тенор-саксофоне. Декстер Гордон. Джон Колтрейн. Бен Уэбстер. Это те, кто на меня оказали влияние - я имею в виду, на мою игру. Это те, от которых я что-то брал, понимаешь. Но, опять-таки, еще есть столько таких...которые не так впрямую действовали, понимаешь? Вот я могу назвать Коулмена Хокинса. Потому что Коулмен Хокинс - тот источник, из которого вышел Сонни Роллинз, а я учился у него. Или вот, скажем, Клиффорд Джордан. Ты знаешь, он великий саксофонист, просто люди про него не говорят так много, как он того заслуживает. Да, но главное влияние - это те, кого я перед этим назвал.
Что ты планируешь на ближайшие месяцы? Много ли ты гастролируешь?
- Да, я был на гастролях перед тем, как сюда приехал (интервью состоялось в конце февраля на фестивале Лайонела Хэмптона - ред.) - я много играл с моей группой. Теперь, после этого фестиваля, я делаю с группой перерыв, буду работать в ансамбле Кенни Баррона. Мы начинаем на Западном побережье, проезжаем все побережье, потом едем на Восток - всю дорогу играем музыку Кенни; потом я еду опять со своими пирогами, только уже с чисто латинской программой, на гастроли в Кюрасао и вообще по латинским странам; потом - назад в Штаты, и в июне я начинаю играть целую серию концертов на канадских джазовых фестивалях, их там полно, и я буду очень занят в июне... Потом в августе полно концертов в Штатах, в сентябре я опять в Европу еду... В общем, такие планы - играю все время.
Ну хорошо, это, так сказать, ближайшие планы... А в дальнейшем? Есть у тебя какие-то цели, которых тебе непременно хочется добиться?
- (Смеется) Конечно, есть! Ну, например, я очень хочу как-то оживить свой опыт перкуссиониста. Это ведь тоже я, тоже одна сторона меня как творческого человека, понимаешь? Я хочу писать много всякой музыки, у меня в голове есть всякие экспериментальные штуки... Я хочу смешивать музыку из Бразилии, Пуэрто-Рико, Кубы, заставлять ее звучать универсально, понимаешь - как музыку вселенной. Моя цель - не звучать прямолинейно, так вот - бум! - чисто в одном стиле. Комбинировать, на самом деле. Так, чтобы в музыке было слышно немного влияния отсюда, немного влияния оттуда, а все вместе чтобы было сугубо моим, понимаешь. И чтобы в этом была интерактивность, интуиция - то, что главным образом из джаза приходит. Это одна цель. На самом деле другая цель в чем-то попроще - продолжать записываться с людьми, перед которыми я преклоняюсь, как вот Кенни Баррон. Я хочу, чтобы у меня был как бы документ о сотрудничестве с ними, в смысле - чтобы что-то оставалось, чтобы я мог, слушая эти записи, изменять себя, свой подход к музыке, совершенствоваться, а не просто думать - вот, мол, это я играю с великим музыкантом! (смеется).

Беседовал Кирилл Мошков

главная страница
оглавление статей